величество
Первый снег. Повод для радости для абсолютного большинства. Приятные ассоциации, фантазии… Что представляете ВЫ под первый снег? Близкий Новый Год? Уютные посиделки в тёплом доме с любимыми людьми? Прогулки по белым улицам? Что-то ещё?..
А я представляю смерть. Первый снег – это смерть. Смерть природы. Умирание, начавшееся с осени, подошло к эндшпилю, началась агония. Я представляю смерть, вспоминаю смерть. Так же тихо, как падает сегодня снег, вытекала кровь из шеи хряка, в забое которого я участвовал. И так же тихо, как умирает сейчас трава на газонах, стекленели его глаза и уходила из него жизнь… Он уже не кричал, стонал всё тише и тише. Как известно, биологически свиньи во многом похожи на людей. Например, кричат и стонут они так же как люди, когда умирают.
Мне было 12 лет, я был домашним мальчиком-зайчиком. И тут мне без всяких предисловий и немедленно приходится участвовать в убийстве. И вот я, сдерживая рвотные позывы, наваливаюсь на зарезанного умирающего хряка, и горячая кровь из его шеи течёт мне на руки. В этот момент я мысленно клянусь себе, что НИКОГДА за моей спиной не будет ни одного гроба. Ни людей, ни животных.
Жизнь испытала меня на верность этой клятве. Обстоятельства сложились так, что мне нужно было принимать решение об убийстве моего ещё не рождённого ребёнка. Его будущая мать и бабушка выступали ЗА его убийство. Я один был ПРОТИВ. Меня не понимал никто, в том числе мои родители. Это и не удивительно, потому что за ними самими тянулась вереница детских гробов моих не рождённых братьев и сестёр. Я настоял на своём, ребёнок родился. Человек живёт. Называет мамой женщину, которая хотела его убить. И называет бабушкой женщину, которая агитировала всех за его убийство. А папу считает «врагом народа». Потому что правду ему никто не скажет. В том числе и я не скажу. Даже если когда-то представится такая возможность. Представьте, каково это – узнать, что твоя мама собиралась тебя убить. Лучше уж я и дальше буду в роли «врага народа». Я потерплю. Лишь бы ребёнок жил.
Узнать, что самые родные люди не желают тебе добра, а могут и убить, довелось мне самому в такой же вот осенний день. Шёл первый снег, текла кровь по моим рукам. Но уже моя собственная.
Мне было тогда 16 лет, я был школьником-отличником и диджеем в своей школе. Да-да, не удивляйтесь. Я был весёлым, улыбчивым парнем. Я любил общаться, у меня была уйма друзей, меня знали все от мала до велика в моей школе. Душа компании, играл на гитаре… В это время мы жили в четырёхкомнатной квартире, и ещё строили свой дом: двухэтажный коттедж. Своими силами. Как-то весной перед школьной дискотекой я взял у друзей два «качественных» магнитофона-приставки и принёс к себе домой, чтобы собрать кассету на дискотеку. Своих магнитофонов у меня не было, ибо отец мой очень жадный человек, особенно к детям. Мы жили не бедно, но я постоянно ходил в обносках. Хуже всех в классе выглядел. Мне не разрешалось дома включать две лампочки в комнате, только одну. Не разрешалось приводить друзей. И тут после школы я принёс домой аж два магнитофона. И ушёл на стройку нашего дома откачивать воду из подвала. Перекачав вручную вёдрами 6 тонн воды, сырой по плечи, в рабочей рваной одежде я вернулся домой. И нарвался на скандал с элементами рукоприкладства за эти принесённые магнитофоны. Типа, они сожрут много электричества. В результате в рабочей одежде без денег я был выставлен из дома на все четыре стороны. Две недели я жил на чужих дачах, которые вскрывал, выставив оконное стекло. Благо было уже тепло. Питался редиской. Получил незабываемые впечатления!
Осенью этого же года я приболел, была температура 38. И тут пошёл первый снег, вот как сейчас. Такая же погода была. Суббота. Батя сказал, что надо идти зарывать водопроводную траншею, т.к. до понедельника она обвалится от воды из-за снега. Бульдозер найти не получилось, т.к. выходной и все бульдозеристы уже пьяные. Я сказал ему, что заболел. На что мне была предложена альтернатива: или я иду зарывать траншею, или пошёл вон из дома. Как весной. Я подумал, что на дачах сейчас очень холодно и согласился на траншею. В рваной телогрейке и дырявых сапогах стоя в ледяной воде, я зарывал траншею, и тут у меня пошла из носа кровь. Батя сказал, что ему на это пофиг. Затыкай нос и рой дальше. Я заткнул нос, кровь пошла в горло. Я её глотал и зарывал траншею…. На следующий день мне стало плохо. Осложнение на сердце. Миокардит. Меня положили в кардиологию. Чувствовал я себя ужасно, кто имел сердечные заболевания - тот поймёт. Пришёл кое-как домой за вещами для больницы – тапочками, зубной щёткой и т.п. В глазах у меня бегали «мухи», холодный пот заливал лицо, слабость, боль в груди… Дома сидел батя – довольный, за борщом и стопкой водки. Я сказал ему, что ложусь в больницу. На что услышал: «ты бы не ложился в больницу, ато там ещё одну траншею зарыть надо». Но я сказал что нет, спасибо. «Дом» на ближайшие пару месяцев у меня теперь есть. И ушёл.
Я лежал в деревянной больнице-бараке без удобств. Туалет – дырка в полу. Месяц меня лечили не от того – провинциальные врачи не смогли правильно поставить диагноз. Потом ещё месяц лечили «от того», но не вылечили. Рядом со мной лежали деды-алкаши. Иногда они умирали. На моих глазах. Интернета в те времена ещё не было, сотовых телефонов тоже не было. Телевизор был в соседнем бараке. Ламповый чёрно-белый. Его включали для просмотра сериала «Санта-Барбара». Я начал смотреть этот сериал. Ко мне приходила мама. Отец не пришёл ни разу. Я не очень рад был видеть окружающую действительность и совсем не рад был своим мыслям о том, почему я оказался здесь, кто виноват. Почему отец так со мной поступил и за что. И поэтому я брал у соседей-дедов разные успокоительные таблетки (снотворные, транквилизаторы и т.п.) и пил их. И спал. Мне снились сны с продолжениями. Сны от таблеток – разные. От барбитуратов (снотворных) они тяжёлые, мрачные, а от транков (сибазона, например) они лёгкие, радостные. Я полюбил транки. Я жил во сне два месяца. Потом пришлось «проснуться». Меня не вылечили, но выписали, чтобы я не остался на второй год в школе. Так пожелала моя мама. Я пил по 9 таблеток в день, чувствовал себя ужасно. Плюс психологическая зависимость от транков. Окружающие, в том числе и моя мать, относились ко мне как к неполноценному, как к инвалиду. Я ощутил на себе, каково это - быть таким….
И вот в таком состоянии мне пришлось вступить в самостоятельную жизнь: закончить школу, поступить в институт, уехать в другой город и жить в общаге. Со справкой что мне запрещено заниматься физкультурой навсегда. Время тогда было жёсткое – 1993 год. Павловская денежная реформа, Ельцин стрелял по Белому дому, в телевизоре МММ, Лёня Голубков и водка Распутин. А в нашей общаге – дедовщина и молодёжные группировки. Моим соседям в соседней комнате по 5-6 раз за вечер вышибали дверь, вымогали деньги. Мой друг-одноклассник не выдержал этого, бросил институт и уехал домой. Другого одноклассника избили так, что он потерял память, и забыл где его дом. Его сняли с автобуса в совсем другом городе, он пытался уехать домой, но забыл куда ехать. Парень-медалист, он остался инвалидом, без образования. Здоровые люди – и то там не выдерживали. А каково там было мне, с моими проблемами со здоровьем! Но я выдержал. Потому что занялся собой. Я ОЧЕНЬ много занимался собой. Я не занимался больше ничем. Постепенно меня зауважали окружающие. А через год я закинул таблетки куда подальше, участвовал в соревнованиях по лёгкой атлетике за свой факультет и пошёл в секцию по рукопашному бою. Разумеется, я проходил всевозможные медосмотры, которые показывали что теперь я ЗДОРОВ.
С тех пор я перестал быть улыбчивым парнем, а стал хмурым типом. И первый снег у меня ассоциируется со смертью. Когда я смотрю на него – я вспоминаю всякую «чернуху» из своей жизни и то, каким я тогда был:
А я представляю смерть. Первый снег – это смерть. Смерть природы. Умирание, начавшееся с осени, подошло к эндшпилю, началась агония. Я представляю смерть, вспоминаю смерть. Так же тихо, как падает сегодня снег, вытекала кровь из шеи хряка, в забое которого я участвовал. И так же тихо, как умирает сейчас трава на газонах, стекленели его глаза и уходила из него жизнь… Он уже не кричал, стонал всё тише и тише. Как известно, биологически свиньи во многом похожи на людей. Например, кричат и стонут они так же как люди, когда умирают.
Мне было 12 лет, я был домашним мальчиком-зайчиком. И тут мне без всяких предисловий и немедленно приходится участвовать в убийстве. И вот я, сдерживая рвотные позывы, наваливаюсь на зарезанного умирающего хряка, и горячая кровь из его шеи течёт мне на руки. В этот момент я мысленно клянусь себе, что НИКОГДА за моей спиной не будет ни одного гроба. Ни людей, ни животных.
Жизнь испытала меня на верность этой клятве. Обстоятельства сложились так, что мне нужно было принимать решение об убийстве моего ещё не рождённого ребёнка. Его будущая мать и бабушка выступали ЗА его убийство. Я один был ПРОТИВ. Меня не понимал никто, в том числе мои родители. Это и не удивительно, потому что за ними самими тянулась вереница детских гробов моих не рождённых братьев и сестёр. Я настоял на своём, ребёнок родился. Человек живёт. Называет мамой женщину, которая хотела его убить. И называет бабушкой женщину, которая агитировала всех за его убийство. А папу считает «врагом народа». Потому что правду ему никто не скажет. В том числе и я не скажу. Даже если когда-то представится такая возможность. Представьте, каково это – узнать, что твоя мама собиралась тебя убить. Лучше уж я и дальше буду в роли «врага народа». Я потерплю. Лишь бы ребёнок жил.
Узнать, что самые родные люди не желают тебе добра, а могут и убить, довелось мне самому в такой же вот осенний день. Шёл первый снег, текла кровь по моим рукам. Но уже моя собственная.
Мне было тогда 16 лет, я был школьником-отличником и диджеем в своей школе. Да-да, не удивляйтесь. Я был весёлым, улыбчивым парнем. Я любил общаться, у меня была уйма друзей, меня знали все от мала до велика в моей школе. Душа компании, играл на гитаре… В это время мы жили в четырёхкомнатной квартире, и ещё строили свой дом: двухэтажный коттедж. Своими силами. Как-то весной перед школьной дискотекой я взял у друзей два «качественных» магнитофона-приставки и принёс к себе домой, чтобы собрать кассету на дискотеку. Своих магнитофонов у меня не было, ибо отец мой очень жадный человек, особенно к детям. Мы жили не бедно, но я постоянно ходил в обносках. Хуже всех в классе выглядел. Мне не разрешалось дома включать две лампочки в комнате, только одну. Не разрешалось приводить друзей. И тут после школы я принёс домой аж два магнитофона. И ушёл на стройку нашего дома откачивать воду из подвала. Перекачав вручную вёдрами 6 тонн воды, сырой по плечи, в рабочей рваной одежде я вернулся домой. И нарвался на скандал с элементами рукоприкладства за эти принесённые магнитофоны. Типа, они сожрут много электричества. В результате в рабочей одежде без денег я был выставлен из дома на все четыре стороны. Две недели я жил на чужих дачах, которые вскрывал, выставив оконное стекло. Благо было уже тепло. Питался редиской. Получил незабываемые впечатления!
Осенью этого же года я приболел, была температура 38. И тут пошёл первый снег, вот как сейчас. Такая же погода была. Суббота. Батя сказал, что надо идти зарывать водопроводную траншею, т.к. до понедельника она обвалится от воды из-за снега. Бульдозер найти не получилось, т.к. выходной и все бульдозеристы уже пьяные. Я сказал ему, что заболел. На что мне была предложена альтернатива: или я иду зарывать траншею, или пошёл вон из дома. Как весной. Я подумал, что на дачах сейчас очень холодно и согласился на траншею. В рваной телогрейке и дырявых сапогах стоя в ледяной воде, я зарывал траншею, и тут у меня пошла из носа кровь. Батя сказал, что ему на это пофиг. Затыкай нос и рой дальше. Я заткнул нос, кровь пошла в горло. Я её глотал и зарывал траншею…. На следующий день мне стало плохо. Осложнение на сердце. Миокардит. Меня положили в кардиологию. Чувствовал я себя ужасно, кто имел сердечные заболевания - тот поймёт. Пришёл кое-как домой за вещами для больницы – тапочками, зубной щёткой и т.п. В глазах у меня бегали «мухи», холодный пот заливал лицо, слабость, боль в груди… Дома сидел батя – довольный, за борщом и стопкой водки. Я сказал ему, что ложусь в больницу. На что услышал: «ты бы не ложился в больницу, ато там ещё одну траншею зарыть надо». Но я сказал что нет, спасибо. «Дом» на ближайшие пару месяцев у меня теперь есть. И ушёл.
Я лежал в деревянной больнице-бараке без удобств. Туалет – дырка в полу. Месяц меня лечили не от того – провинциальные врачи не смогли правильно поставить диагноз. Потом ещё месяц лечили «от того», но не вылечили. Рядом со мной лежали деды-алкаши. Иногда они умирали. На моих глазах. Интернета в те времена ещё не было, сотовых телефонов тоже не было. Телевизор был в соседнем бараке. Ламповый чёрно-белый. Его включали для просмотра сериала «Санта-Барбара». Я начал смотреть этот сериал. Ко мне приходила мама. Отец не пришёл ни разу. Я не очень рад был видеть окружающую действительность и совсем не рад был своим мыслям о том, почему я оказался здесь, кто виноват. Почему отец так со мной поступил и за что. И поэтому я брал у соседей-дедов разные успокоительные таблетки (снотворные, транквилизаторы и т.п.) и пил их. И спал. Мне снились сны с продолжениями. Сны от таблеток – разные. От барбитуратов (снотворных) они тяжёлые, мрачные, а от транков (сибазона, например) они лёгкие, радостные. Я полюбил транки. Я жил во сне два месяца. Потом пришлось «проснуться». Меня не вылечили, но выписали, чтобы я не остался на второй год в школе. Так пожелала моя мама. Я пил по 9 таблеток в день, чувствовал себя ужасно. Плюс психологическая зависимость от транков. Окружающие, в том числе и моя мать, относились ко мне как к неполноценному, как к инвалиду. Я ощутил на себе, каково это - быть таким….
И вот в таком состоянии мне пришлось вступить в самостоятельную жизнь: закончить школу, поступить в институт, уехать в другой город и жить в общаге. Со справкой что мне запрещено заниматься физкультурой навсегда. Время тогда было жёсткое – 1993 год. Павловская денежная реформа, Ельцин стрелял по Белому дому, в телевизоре МММ, Лёня Голубков и водка Распутин. А в нашей общаге – дедовщина и молодёжные группировки. Моим соседям в соседней комнате по 5-6 раз за вечер вышибали дверь, вымогали деньги. Мой друг-одноклассник не выдержал этого, бросил институт и уехал домой. Другого одноклассника избили так, что он потерял память, и забыл где его дом. Его сняли с автобуса в совсем другом городе, он пытался уехать домой, но забыл куда ехать. Парень-медалист, он остался инвалидом, без образования. Здоровые люди – и то там не выдерживали. А каково там было мне, с моими проблемами со здоровьем! Но я выдержал. Потому что занялся собой. Я ОЧЕНЬ много занимался собой. Я не занимался больше ничем. Постепенно меня зауважали окружающие. А через год я закинул таблетки куда подальше, участвовал в соревнованиях по лёгкой атлетике за свой факультет и пошёл в секцию по рукопашному бою. Разумеется, я проходил всевозможные медосмотры, которые показывали что теперь я ЗДОРОВ.
С тех пор я перестал быть улыбчивым парнем, а стал хмурым типом. И первый снег у меня ассоциируется со смертью. Когда я смотрю на него – я вспоминаю всякую «чернуху» из своей жизни и то, каким я тогда был:
